La fille du régiment, вид из ящика

Среда, 10 февраля 2010 г.

            Пребывание в ложе «Метрополитен Оперы» даёт приятное чувство изолированности от плацкартной публики партера[1]; собственная вешалка, за которую не нужно платить $3.00 и небольшая прихожая, где можно переодеться, поговорить по телефону или поспать, являются приятными дополнениями. Тщеславные "новые меломаны" будут рады стоящему наготове служителю, а любители-ветераны – специальной, напечатанной крупным - раза в четыре больше стандартного – шрифтом программке (преклонный возраст типичного посетителя оперы не является секретом; можно надеяться, что устроители снабдят ложи аппаратами искусственного дыхания, дефибрилляторами и кислородными баллонами). С другой стороны, замкнутая коробка ложи невольно принуждает к тягостной, пусть и требуемой бонтоном, интимности с невольными попутчиками-соседями; мысль мечется в поисках наименее избитой темы для беседы – в самом деле, прилично ли обсуждать мерзкую нью-йоркскую погоду, бесконечный ремонт дорог, наглость таксистов-эмигрантов, рост цен на билеты, классовые противоречия, экономическую катастрофу, крах просвещения, гибель западной цивилизации, ежедневное отчаяние, старческую немощь, приближение слабоумия и смерти? Лишь самые безрассудные оптимисты отмалчиваются в надежде на спасительного проводника с чаем или проверку паспортов; прочие, готовые завизжать от ужаса узники исправно бранят недавний снегопад. Неудивительно, что люди прыгают вниз головой с верхних ярусов[2]. Ещё одна привилегия держателей лож – являться после увертюры, шумно сопеть, шумно прочищать горло, шумно листать программку, шумно дышать на очки, театральным шёпотом переговариваться со спутниками и невпопад кричать козлетоном bravo, brava и bravi, налегая на последнюю гласную. Безумный взгляд, напоминающий доктора Франкенштейна с его ассистентом Фрицем[3], и профессорский пиджак с кожаными заплатами на локтях дополняют картину.
            Вид из второй ложи правой стороны открывается замечательный; певцов слышно прекрасно, но оркестровый баланс далёк от идеального – инструменты, находящиеся в противоположном конце оркестровой ямы, едва слышны. (На данном представлении струнные находились слева от дирижёра, ударные – справа). К сожалению, рассадка оркестрантов зависит от и от дирижёра, и от произведения; угадать удачное место нелегко.
            Спектакль идёт в изобретательной, живой постановке Лорана Пелли[4], впервые представленной в лондонской Королевской опере 11 января 2007 г. Нет нужды пересказывать содержание оперы или описывать режиссуру; единственное отличие спектакля «Мет» от ДВД Virgin Classics  - вставная ария[5] (точнее, танго) Альберто Хинастеры в начале второго действия (на испанском языке!). Традиция вставных номеров освящена веками, и обсуждать её нет

нужды – что годилось для Россини, сойдёт и для современной публики, значительная часть которой, возможно, не обратит внимания на этот эпизод. По-прежнему очаровательная Кири Те Канава[6] (ударение приходится на первый слог) находится в прекрасной форме; можно лишь порадоваться возможности услышать эту замечательную певицу даже в эпизодической, обычно – разговорной роли. Не менее обыденны в театральной практике, особенно если речь идёт о комедии, и шутки на злобу дня, дополняющие или заменяющие пропахшие нафталином оригинальные остроты стосемидесятилетней давности, однако желание постановщиков «Метрополитен» оживить диалоги ссылками на олимпийские игры кажется безвкусным, а

прямое упоминание бобслея – едва ли не бестактным в свете недавнего несчастного случая на играх в Ванкувере. В остальном, двуязычные диалоги буквально повторяют тексты Лондонской постановки, но подача кажется огрублённой; исполнители, прежде всего, чудовищно толстая Мередит Арвади[7] (маркиза де Беркенфильд) не всегда знают меру, балансируя на грани опереточности (мы говорим лишь о разговорной части оперы; вокальные номера безукоризненны). Диалоги произносятся с тяжёлым акцентом, заметным даже медвежьему русскому уху, но не будем придираться – в опере не это главное.
            Между Натали Дессей[8] и Дианой Дамрау[9] (Мария) нет большой разницы; обе блистательно владеют техникой колоратуры, обе хороши собой, обе обнаруживают незаурядный комический талант (возможно, благодаря режиссёру). Дессей (на ДВД) пользуется преимуществом крупных планов, позволяющих насладиться выразительной мимикой актрисы, но широкие жесты и доминирующее присутствие Дамрау на огромной сцене «Метрополитен Оперы» вполне компенсируют отсутствие камеры или бинокля. Хуан Диего Флорес[10] (Тонио) безукоризненно профессионален и неотразимо обаятелен; девять верхних до (и, во втором действии, верхнее ре-бемоль) даются ему без видимых усилий. Вообще, состав «Мет»  не уступает составу Королевской оперы; даже «комические старики» Маурицио Мураро[11] (Сульпис) и Доналд Максвелл[12] (Ортензиус) – последний также присутствует на ДВД – не уступают в мастерстве ведущим солистам.
            Генуэзца Макро Армилиато[13], работающего в театре тринадцатый год, не в чем упрекнуть, что, возможно, является высшей похвалой аккомпаниатору; не пытаясь навязать своей «трактовки», дирижёр прилежно следует партитуре. Оркестр, исключая группу медных (начальное соло валторны содержит больше фальшивых нот, чем верных), звучит вполне удовлетворительно для буднего дня; профессионализм исполнителей восполняет отсутствие энтузиазма (музыканты разбегаются сразу после финального си-бемоль-мажорного аккорда; жесты благодарности вызванного на сцену дирижёра обращены к пустой оркестровой яме).
            Живое театральное представление редко обходится без курьёзов; так, от костюма сержанта Сульписа неожиданно отваливается сначала один, затем повисает на нитке и, спустя несколько мучительных минут, отрывается второй эполет. (К разочарованию публики, во втором действии костюмы выглядят безукоризненно). Можно отметить вызванную особенностями конституции певиц диаметральную перемену амплуа маркизы Беркенфильд и графини Кракенторп – элегантная Те Канава была бы немыслима в роли парадоксально вульгарной (на ДВД) аристократки. Во всяком случае, подобная модификация не существенна для драмы.

Оценка: А (отлично)

---

[1] В США принято называть партером то, что считается первым ярусом амфитеатра в России. Русский «партер» - это американский «оркестр» (Orchestra).

[2] "METRO DATELINES; Man's Death at Opera Is Called a Suicide." http://www.nytimes.com. N.p., 25 Jan. 1988. Web. 17 Feb. 2010. После безуспешных попыток приведения зала в порядок (самоубийце при падении оторвало голову), представление «Шотландской пьесы» было остановлено. Подробный отчёт о событии 23 января 1988 года можно найти в увлекательной книге Джоанны Фидлер.  (Fiedler, Johanna. Molto Agitato: The Mayhem Behind the Music at the Metropolitan Opera. N.p.: Doubleday Publishing, 2001. 175-76).

[3] Имеется в виду фильм 1931 года.

[4] Laurent Pelly (1962 –)

[5] Alberto Ginastera/Lhasa De Sela: Canción  del árbol del olvido.

[6] Kiri Te Kanawa (1944 – )

[7] Meredith Arwady

[8] Natalie Dessay (1965 –)

[9] Diana Damrau (1971 –)

[10] Juan Diego Flórez (1973 –)

[11] Maurizio Muraro

[12] Donald Maxwell

[13] Marco Armiliato